УЛЬЯНОВСКИЙ ОБЛАСТНОЙ СУД
73RS0012-01-2025-000256-21
Судья Рыбаков И.А.
Дело № 33-4607/2025
АПЕЛЛЯЦИОННОЕ ОПРЕДЕЛЕНИЕ
г.Ульяновск
11 ноября 2025 года
Судебная коллегия по гражданским делам Ульяновского
областного суда в составе:
председательствующего
Коротковой Ю.Ю.,
судей Маслюкова П.А., Тудияровой С.В.,
при секретаре Фионовой О.А.
рассмотрела в открытом судебном заседании апелляционную
жалобу бюджетного учреждения Ханты-Манскийского автономного округа – Югры
«Сургутская клиническая травматологическая больница» на решение Мелекесского
районного суда Ульяновской области от 28
июля 2025 года по гражданскому делу №2-1-219/2025, по которому
постановлено:
исковые требования Лепендиной Светланы Валентиновны,
Зотовой Татьяны Олеговны удовлетворить частично.
Взыскать с бюджетного учреждения Ханты-Манскийского
автономного округа – Югры «Сургутская клиническая травмотологическая больница»
в пользу Лепендиной Светланы Валентиновны, Зотовой Татьяны Олеговны компенсацию
морального вреда в размере 150 000 рублей каждой.
В удовлетворении требований о взыскании компенсации
морального вреда в большем размере отказать.
Взыскать с бюджетного учреждения Ханты-Манскийского
автономного округа – Югры «Сургутская клиническая травмотологическая
больница» в доход местного бюджета
государственную пошлину в размере 3000 руб.
Взыскать с бюджетного учреждения Ханты-Манскийского
автономного округа – Югры «Сургутская клиническая травмотологическая больница»
в пользу государственного казенного учреждения здравоохранения «Ульяновское
областное бюро судебно-медицинской экспертизы» стоимость проведения судебной
экспертизы в сумме 51 170 руб.
Заслушав доклад председательствующего, объяснения
представителя БУ ХМАО-Югры «Сургутская клиническая травмотологическая больница»
Шевченко Т.С., поддержавшей доводы жалобы, судебная коллегия
установила:
Лепендина
С.В., Зотова Т.О. обратилась в суд с
исковым заявлением к бюджетному учреждению Ханты-Манскийского автономного
округа – Югры «Сургутская клиническая травмотологическая больница» (далее по
тексту - БУ ХМАО-Югры «Сургутская клиническая травматологическая больница») о компенсации морального вреда,
причиненного вследствие некачественного оказания медицинской помощи.
В обоснование
требований указано, что Лепендин О.В. находился на лечении в БУ ХМАО-Югры
«Сургутская клиническая травматологическая больница» в период с 20.03.2021 по
15.04.2021. Неоказание нетерпящей отлагательств помощи без уважительной причины
работниками больницы, которые уклонились от своих должностных и
профессиональных обязанностей вследствие недобросовестного отношения и
безразлично относились к больному Лепендину О.В., привело к тому, что ему не
проведено необходимое диагностическое обследование, не выставлен правильный
диагноз, не проведено своевременное лечение, в результате чего он скончался.
Полагают, что работники медицинской организации не оказали помощь Лепендину
О.В. без уважительных причин, что повлекло по неосторожности его смерть.
В результате
виновных действий работников ответчика истцы потеряли близкого человека. Смерть
супруга и отца является невосполнимой утратой и бесспорно свидетельствует о
значительной степени нравственных страданий истиц.
Просили
взыскать с ответчика в пользу Лепендиной Т.В. и Зотовой Т.О. компенсацию морального
вреда в размере 1 500 000 руб. каждой.
Судом к
участию в деле в качестве третьих лиц, не заявляющих самостоятельных требований
относительно предмета спора, привлечены ПАО «Сургутнефтегаз», ООО «Самараспецтранс», ГСК «Югория», ВСК
«Страховой дом», Пешков Г.В., заведующий
отделением – врач-анестезиолог-реаниматолог отделения
анестезиологии-реаниматологии №1 БУ ХМАО-Югры «Сургутская клиническая
травматологическая больница» Игнатьев
С.Ю.
Рассмотрев заявленные требования по существу, суд постановил
приведенное выше решение.
В апелляционной жалобе БУ ХМАО-Югры «Сургутская клиническая
травматологическая больница» не соглашается с решением суда, просит его
отменить и принять по делу новое решение об отказе в удовлетворении требований
истцов.
В обоснование жалобы указывает на несогласие с выводами
судебной экспертизы, поскольку экспертами нарушены положения статьи 25
Федерального закона от 31.01.2001 № 73-ФЗ в части требований к
исследовательской части заключения, не указано обоснование оценки при ответах на
вопросы определения суда. Экспертами проигнорирована верификация и оценка
сведений, содержащихся в материалах дела, в заключении не отражены ход
исследования и результаты анализа медицинских документов с указанием оценки
диагностических и экспертных версий неблагоприятного исхода лечения Лепендина
О.В. в период его лечения. Экспертное заключение не содержит информации о
хронических заболеваниях Лепендина О.В., которые способствовали ***, а также
анализа причин и локализации первичного возникновения ***.
Полагает, что оценку своевременности и эффективности
оказания скорой медицинской помощи необходимо производить с привлечением
компетенции специалиста по профилю «скорая медицинская помощь», что не было
произведено, не дана оценка действиям медперсонала Лянторской городской
больницы. Оценка патологических изменений при синдроме длительного сдавливания,
с учетом времени, необходимого для извлечения пострадавшего из автомобиля,
экспертами не производилась. Считает, что исследование не может являться
всесторонним и завершенным без привлечения специалиста, обладающего
специальной профессиональной
компетенцией по профилю «гематология», «клиническая фармакология». Формулировки
в заключении носят предположительный и
формальный характер.
Ссылается на нарушение судом норм процессуального права,
поскольку поступившее от ответчика ходатайство об отложении судебного заседания
для подготовки рецензии на экспертное заключение и участия представителя
ответчика в судебном заседании посредством видеоконференц-связи не было
разрешено в судебном заседании с вынесением соответствующего определения. В
решении не указаны мотивы отклонения возражений на иск, поступивших от
ответчика. Позиция истцов не подтверждается сложившейся судебной практикой.
Указывает, что в ходе проведения трех экспертиз в связи со
смертью Лепендина О.В. эксперты указали, что его смерть в БУ ХМАО-Югры
«Сургутская клиническая травматологическая больница» является следствием
полученной им в результате дорожно-транспортного происшествия (далее – ДТП) ***
и иными заболеваниями. При этом выявленные недостатки (дефекты) диагностических
и лечебных мероприятий при оказании ответчиком медицинской помощи Лепендину
О.В. в прямой причинно-следственной связи с его смертью не состоят. Недостатки
(дефекты) в ведении медицинской документации какого-либо влияния на течение
имевшейся у Лепендина О.В. сочетанной травмы и ее осложнений не оказали, что
исключает наличие прямой или непрямой причинно-следственной связи со
смертью Лепендина О.В.
Обращает внимание, что Лепендину О.В. были проведены все
необходимые диагностические обследования, выставлен правильный диагноз,
проведено своевременное лечение, а его смерть наступила вследствие полученной
им в результате ДТП сочетанной травмы, осложнившейся *** и иными заболеваниями.
Полагает, что судом не были исследованы все юридически
значимые обстоятельства, а выводы суда, изложенные в решении, противоречат
обстоятельствам дела. Судом не приняты во внимание доказательства,
представленные ответчиком. В экспертном заключении имеются противоречия.
Экспертами были установлены недостатки в ведении медицинской документации,
однако фактически в протоколе операции №
*** от 20.03.2021 раздел «описание операции» подробно описана тактика
проведения операции с указанием всех действий медицинского персонала на ***,
операция выполнена верно. Фактически *** выполнена вовремя – в 07.15 часов,
достоверно указано время введения ***, на момент констатации биологической
смерти трупные изменения у Лепендина О.В. отсутствовали.
Утверждает, что Лепендин О.В. получал *** терапию препаратом
***, эффективность которого подтверждается отсутствием температурной реакции. В
период нахождения пациента в лечебном учреждении ответчика при комиссионных
осмотрах по результатам лабораторно-инструментальных исследований *** не было
установлено.
Лечение Лепендина О.В. было скорректировано после ухудшения
его состояния консилиумом врачей разного профиля, с участием заместителей по
лечебной части, дважды (06.04.2021 и 09.04.2021). Назначение препарата ***
соответствовало показанию. Выводы экспертов в экспертном заключении не
соответствуют обстоятельствам дела.
Ссылаясь на заключение № ***, Заключение эксперта
(экспертиза трупа) № *** филиала «Отделение в городе Сургуте» КУ ХМАО-Югры
«Бюро судебно-медицинской экспертизы», Заключение эксперта комиссионной
судебно-медицинской экспертизы № *** ГБУЗ Тюменской области «Областное бюро
судебно-медицинской экспертизы», считает подтвержденным факт выполнения всего
комплекса необходимых мероприятий при оказании медицинской помощи Лепендину
О.В. в соответствии с лицензией на медицинскую деятельность. Прямой
причинно-следственной связи между действиями врачей БУ ХМАО-Югры «Сургутская клиническая
травматологическая больница» и смертью Лепендина О.В не усматривается.
Поскольку
лица, не явившиеся в судебное заседание, были надлежащим образом извещены о
месте и времени его проведения, судебная коллегия считает возможным рассмотреть
дело в их отсутствие.
В соответствии с частью 1
статьи 327.1 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации (далее -
ГПК РФ) суд апелляционной инстанции рассматривает дело в пределах доводов,
изложенных в апелляционных жалобе, представлении и возражениях относительно
жалобы, представления.
Рассмотрев доводы жалобы,
изучив материалы дела, проверив соответствие выводов суда имеющимся в деле
доказательствам и правильность применения судом норм материального и
процессуального права при принятии решения, судебная коллегия не находит оснований к его отмене.
Судом установлено, что истец Лепендина С.В. является
супругой Лепендина О.В., истец Зотова Т.О. – его дочерью, что подтверждается
копиями соответствующих свидетельств о рождении, заключении брака и не оспаривается
сторонами. Лепендин О.В. умер ***.
Приговором Сургутского районного суда Ханты-Мансийского
автономного округа – Югры от 12.02.2024, вступившим в законную силу 05.06.2024
(т. 1 л.д.12-17), установлено, что Пешков Г.В. при управлении автомобилем
допустил нарушение правил дорожного движения, повлекшее по неосторожности
причинение тяжкого вреда здоровью человека. В результате неосторожных
преступных действий Пешкова Г.В. водитель Лепендин О.В. получил телесные
повреждения, которые возникли от действия ударов или соударений и трения тупых
твердых предметов в салоне автомашины при ДТП и повлекли за собой тяжкий вред
здоровью, опасный для жизни человека в соответствии с пунтком 6.1.10
Медицинских критериев определения степени тяжести вреда, причиненного здоровью
человека, утвержденных приказом Минздравсоцразвития №194н от 24.04.2008.
Судом истолкованы сомнения в причинах смерти Лепендина О.В.
в пользу подсудимого, в связи с чем действия Пешкова Г.В.
переквалифицированы с части 3 статьи 264
Уголовного кодекса Российской Федерации на часть 1 статьи 264 Уголовного
кодекса Российской Федерации (нарушение
лицом, управляющим автомобилем, правил дорожного движения, повлекшее по
неосторожности причинение тяжкого вреда здоровью человека).
Решением Мелекесского районного суда Ульяновской области от
14.05.2025 с ПАО «Сургутнефтегаз» (работодателя Пешкова Г.В. и владельца
источника повышенной опасности) в пользу Лепендиной С.В., Зотовой Т.О. взыскана
компенсация морального вреда по 200 000 руб. каждой.
Заявленные исковые
требования по настоящему делу основаны на том, что смерть Лепендина О.В.
произошла вследствие ненадлежащего оказания ответчиком медицинской помощи после
получения им травм в ДТП.
В соответствии со статьей 1095
Гражданского кодекса Российской Федерации (далее – ГК РФ) вред, причиненный
жизни, здоровью или имуществу гражданина либо имуществу юридического лица
вследствие конструктивных, рецептурных или иных недостатков товара, работы или
услуги, а также вследствие недостоверной или недостаточной информации о товаре
(работе, услуги), подлежит возмещению продавцом или изготовителем товара,
лицом, выполнившим работу или оказавшему услугу (исполнителем), независимо от
их вины и от того, состоял потерпевший с ними в договорных отношениях или нет.
Отношения, возникающие в сфере охраны здоровья граждан в
Российской Федерации, регулирует Федеральный закон
от 21.11.2011 № 23-ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан в Российской
Федерации» (далее - Закон «Об основах охраны здоровья граждан в Российской
Федерации»).
Медицинская помощь - комплекс мероприятий, направленных на
поддержание и (или) восстановление здоровья и включающих в себя предоставление
медицинских услуг (статья 2
Закона «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации»).
В пункте 21
статьи 2 Закона «Об основах охраны здоровья граждан в Российской
Федерации» определено, что качество медицинской помощи - это совокупность
характеристик, отражающих своевременность оказания медицинской помощи,
правильность выбора методов профилактики, диагностики, лечения и реабилитации
при оказании медицинской помощи, степень достижения запланированного
результата.
Статьей 4
Закона «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» установлено, что к основным принципам охраны
здоровья относятся, в частности: соблюдение прав граждан в сфере охраны
здоровья и обеспечение связанных с этими правами государственных гарантий;
приоритет интересов пациента при оказании медицинской помощи; доступность и
качество медицинской помощи; недопустимость отказа в оказании медицинской
помощи.
Согласно подпункту 2
пункта 1 статьи 6 Закона «Об основах охраны здоровья граждан в
Российской Федерации» приоритет интересов пациента при оказании медицинской
помощи реализуется путем оказания медицинской помощи пациенту с учетом его
физического состояния.
Исходя из приведенных нормативных положений, регулирующих
отношения в сфере охраны здоровья граждан, право граждан на охрану здоровья и
медицинскую помощь гарантируется системой закрепляемых в законе мер, включающих
в том числе как определение принципов охраны здоровья, качества медицинской
помощи, порядков оказания медицинской помощи, стандартов медицинской помощи,
так и установление ответственности медицинских организаций и медицинских
работников за причинение вреда жизни и (или) здоровью при оказании гражданам
медицинской помощи.
Пунктом 1
статьи 150 ГК РФ определено, что жизнь и здоровье, иные
нематериальные блага, принадлежащие гражданину от рождения или в силу закона,
неотчуждаемы и непередаваемы иным способом.
Если гражданину причинен моральный вред (физические или
нравственные страдания) действиями, нарушающими его личные неимущественные
права либо посягающими на принадлежащие гражданину нематериальные блага, а
также в других случаях, предусмотренных законом, суд может возложить на
нарушителя обязанность денежной компенсации указанного вреда. При определении
размеров компенсации морального вреда суд принимает во внимание степень вины
нарушителя и иные заслуживающие внимания обстоятельства. Суд должен также
учитывать степень физических и нравственных страданий, связанных с
индивидуальными особенностями гражданина, которому причинен вред (статья 151
статья 151
ГК РФ).
В соответствии с положениями статей 15,
1064
ГК РФ, определяющих общие основания ответственности за причинение вреда, вред,
причиненный личности или имуществу гражданина, а также вред, причиненный
имуществу юридического лица, подлежит возмещению в полном объеме лицом,
причинившим вред. Лицо, причинившее вред, освобождается от возмещения вреда,
если докажет, что вред причинен не по его вине. Законом
может быть предусмотрено возмещение вреда и при отсутствии вины причинителя
вреда.
Для привлечения к ответственности в виде возмещения вреда
юридически значимыми и подлежащими доказыванию являются обстоятельства,
связанные с тем, что потерпевший перенес физические или нравственные страдания
в связи с посягательством причинителя вреда на принадлежащие ему нематериальные
блага, при этом на причинителе вреда лежит бремя доказывания правомерности его
поведения, а также отсутствия его вины. Установленная законом презумпция вины
причинителя вреда предполагает, что доказательства отсутствия его вины должен
представить сам ответчик. Потерпевший представляет доказательства,
подтверждающие факт наличия вреда, а также доказательства того, что ответчик
является причинителем вреда или лицом, в силу закона обязанным возместить вред.
В пункте 48
постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 15.11.2022 № 33
«О практике применения судами норм о компенсации морального вреда» разъяснено,
что медицинские организации, медицинские и фармацевтические работники
государственной, муниципальной и частной систем здравоохранения несут
ответственность за нарушение прав граждан в сфере охраны здоровья, причинение
вреда жизни и (или) здоровью гражданина при оказании ему медицинской помощи,
при оказании ему ненадлежащей медицинской помощи и обязаны компенсировать
моральный вред, причиненный при некачественном оказании медицинской помощи (статья 19
и части 2,
3 статьи 98
Закона «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации»).
Разрешая требования о компенсации морального вреда,
причиненного вследствие некачественного оказания медицинской помощи, суду
надлежит, в частности, установить, были ли приняты при оказании медицинской
помощи пациенту все необходимые и возможные меры для его своевременного и
квалифицированного обследования в целях установления правильного диагноза, соответствовала
ли организация обследования и лечебного процесса установленным порядкам
оказания медицинской помощи, стандартам оказания медицинской помощи,
клиническим рекомендациям (протоколам лечения), повлияли ли выявленные дефекты
оказания медицинской помощи на правильность проведения диагностики и назначения
соответствующего лечения, повлияли ли выявленные нарушения на течение
заболевания пациента (способствовали ухудшению состояния здоровья, повлекли
неблагоприятный исход) и, как следствие, привели к нарушению его прав в сфере
охраны здоровья.
В пункте 49
вышеуказанного постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от
15.11.2022 № 33 разъяснено, что, требования о компенсации морального вреда в
случае нарушения прав граждан в сфере охраны здоровья, причинения вреда жизни и
(или) здоровью гражданина при оказании ему медицинской помощи, при оказании ему
ненадлежащей медицинской помощи могут быть заявлены членами семьи такого
гражданина, если ненадлежащим оказанием медицинской помощи этому гражданину
лично им (то есть членам семьи) причинены нравственные или физические страдания
вследствие нарушения принадлежащих лично им неимущественных прав и
нематериальных благ. Моральный вред в указанных случаях может выражаться, в
частности, в заболевании, перенесенном в результате нравственных страданий в
связи с утратой родственника вследствие некачественного оказания медицинской
помощи, переживаниях по поводу недооценки со стороны медицинских работников
тяжести его состояния, неправильного установления диагноза заболевания,
непринятия всех возможных мер для оказания пациенту необходимой и своевременной
помощи, которая могла бы позволить избежать неблагоприятного исхода,
переживаниях, обусловленных наблюдением за его страданиями или осознанием того
обстоятельства, что близкого человека можно было бы спасти оказанием надлежащей
медицинской помощи.
Из норм Конституции
Российской Федерации, Семейного кодекса
Российской Федерации, положений статей 150,
151
ГК РФ, разъяснений Пленума Верховного Суда Российской Федерации следует, что в
случае нарушения прав граждан в сфере охраны здоровья, причинения вреда жизни и
(или) здоровью гражданина при оказании ему медицинской помощи, при оказании ему
ненадлежащей медицинской помощи требования о компенсации морального вреда могут
быть заявлены родственниками и другими членами семьи такого гражданина,
поскольку, исходя из сложившихся семейных связей, характеризующихся близкими
отношениями, духовным и эмоциональным родством между членами семьи, возможно
причинение лично им (то есть членам семьи) нравственных и физических страданий
(морального вреда) ненадлежащим оказанием медицинской помощи этому лицу.
Применительно к спорным отношениям в соответствии с
действующим правовым регулированием ответчик, являясь медицинской организацией,
должен доказать наличие оснований для освобождения от ответственности за
ненадлежащее оказание медицинской помощи, в частности отсутствие вины в
оказании медицинской помощи, не отвечающей установленным требованиям,
отсутствие вины в дефектах такой помощи, способствовавших наступлению неблагоприятного
исхода, а также отсутствие возможности при надлежащей квалификации врачей,
правильной организации лечебного процесса оказать пациенту необходимую и
своевременную помощь, избежать неблагоприятного исхода, правомерность тех или
иных действий (бездействия), которые повлекли возникновение морального вреда.
Постановлением следователя СО по г. Сургут СУ СК РФ по
ХМАО-Югре от 13.10.2022 отказано в возбуждении уголовного дела по факту
ненадлежащего оказания медицинской помощи Лепендину О.В. медицинскими
работниками БУ ХМАО-Югры «Сургутская
клиническая травматологическая
больница» по признакам преступления, предусмотренного частью 2
статьи 109 УК РФ, в связи с отсутствием
события преступления (т. 1 л.д. 80-83).
В данном постановлении имеется ссылка на заключение судебно-медицинской экспертизы № *** от
13.05.2021, из которого следует, что ответчиком были допущены дефекты
диагностических мероприятий, что привело к недооценке тяжести состояния
пациента, недостатки лечебных мероприятий, в частности, неадекватная ***
терапия. Данные недостатки не состоят в непосредственной причинно-следственной
связи со смертью Лепедина О.В., но явились неблагоприятным условием для течения
полученной им травмы, возникновения и прогрессирования ее осложнений, чем
способствовали наступлению смерти. Указанные дефекты находятся в косвенной
связи с наступлением смерти Лепендина О.В.
Согласно заключению
комиссионной судебно-медицинской экспертизы №*** от 06.05.2022, проведенной по
уголовному делу в отношении Пешкова Г.В., при оказании медицинской помощи
Лепендину О.В. в БУ ХМАО-Югры
«Сургутская клиническая
травматологическая больница» в
период с 20.03.2021 по 15.04.2021 были допущены недостатки (дефекты)
диагностических мероприятий, что привело к недооценке тяжести состояния
пациента и не позволило своевременно диагностировать развитие синдрома
системной воспалительной реакции – ***, а также дефекты лечебных мероприятий в виде неадекватной *** терапии в
виде неверного подбора медицинских препаратов, которые не являются препаратами
выбора при ***, при этом выявленные
дефекты диагностических и лечебных мероприятий причиной возникновения у
Лепендина О.В. *** и развития опасных для жизни осложнений не явились и в
прямой причинно – следственной связи с наступлением смерти не состоят, как
причинение вреда здоровью не расцениваются. Однако данные мероприятия явились
неблагоприятным условием для течения полученной Лепендиным О.В. травмы,
возникновения и прогрессирования ее осложнений, чем способствовали наступлению
смерти. Выявленные дефекты ведения медицинской документации какого – либо влияния
на течение имевшейся у Лепендина О.В. травмы не оказали (т. 1 л.д. 142-211).
С целью проверки
доводов сторон судом в рамках настоящего дела была назначена
судебно-медицинская экспертиза.
Согласно заключению
судебно-медицинской экспертной комиссии Министерства здравоохранения
Ульяновской области ГКУЗ «Ульяновское областное бюро судебно-медицинской
экспертизы» (отдел сложных (комиссионных) экспертиз) от 30.06.2025 (т. 3 л.д.
170-236), при оказании Лепендину О.В.
медицинской помощи в БУ ХМАО-Югры
«Сургутская клиническая
травматологическая больница» в
период с 20.03.2021 по 15.04.2021 были допущены следующие недостатки (дефекты):
в ведении
медицинской документации:
-в протоколе
оперативного вмешательства №*** от 20.03.2021 в названии операции неверно указана
стороность ***: «***;
-в протоколе ***
(далее - ***) неверно указано время её начало -
07.20: остановка *** зафиксирована в 07.15, первая доза *** в рамках
медикаментозного сопровождения *** введена внутривенно в 07.16, то есть ***,
вероятнее всего, была начата в 07.15;
-по окончанию *** при констатации биологической смерти не
зафиксированы ранние трупные изменения (Постановлением Правительства РФ от
20.09.2012 №950 «Об утверждении Правил определения момента смерти человека, в
том числе критериев и процедуры установления смерти человека, Правил
прекращения реанимационных мероприятий и формы протокола установления смерти
человека» определено, что биологическая смерть устанавливается на основании
наличия ранних и (или) поздних трупных изменений).
при проведение
диагностических и лечебных мероприятий:
-не проведена
своевременно (26.03.2021) смена *** препарата с учётом результатов ***
содержимого трахеи с определением чувствительности к антибиотикам (раздел 2.2
(л) приказа Минздрава РФ от 10.05.2017 №203н «Об утверждении критериев оценки качества медицинской
помощи»);
-начиная с
09.04.2021 по 11.04.2021 имелись клинико-лабораторные данные генерализации
инфекционного процесса (***) с источником в лёгких - нестабильная гемодинамика,
поддерживаемая *** на фоне адекватной по объёму и качеству *** терапии,
прогрессирующая *** недостаточность, стойкая *** (оценка состояния по шкале
прогноза летального исхода SOFA, контроль лактатемии, пересмотр
антибактериальной терапии, посевы крови на стерильность и чувствительность к
антибиотикам и т.д.), чего сделано не было (раздел 3.1.18 приказа Минздрава РФ
от 10.05.2017 №203н «Об утверждении
критериев оценки качества медицинской помощи»);
-для стабилизации
гемодинамики были применены лекарственные препараты ***, которые не являются
препаратами выбора при сепсисе (согласно Международным рекомендациям по лечению
сепсиса и септического шока Общества критической медицины (Society of Critical Care Medicine) и Европейского общества интенсивной
терапии (European Society of Intensive Care Medicine) препаратом первого выбора является
норэпинефрин (норадреналин); указанные препараты, вероятнее всего, были назначены пациенту с учётом
диагностированного ушиба сердца, то есть
нестабильная гемодинамика (***) могла быть интерпретирована как осложнение
данной травмы, а одним из побочных действий норэпинефрина (норадреналина)
является ***, и в случае, если в действительности нестабильность гемодинамики
была бы обусловлена *** (данное повреждение не было подтверждено по
результатам судебно-медицинской
экспертизы трупа), то выбор Допамина и Мезатона для инотропной поддержки был бы
обоснован, кроме того, указанные препараты имели терапевтический эффект, то
есть способствовали стабилизации гемодинамики.
В остальной части
медицинская помощь Лепендину О.В. оказана была в полном объёме, в соответствии с порядками и стандартами (приказ Минздрава России от
12.11.2012 №901н «Об утверждении Порядка
оказания медицинской помощи населению по профилю «травматология и ортопедия», приказ Минздрава РФ от 15.11.2012 №919н
«Об утверждении Порядка оказания медицинской помощи взрослому населению по
профилю «анестезиология и реаниматология», приказ Минздравсоцразвития РФ от 13.11.2007 №698 «Об утверждении
стандарта медицинской помощи больным с переломами костей голени (при оказании
специализированной помощи)», приказ Минздравсоцразвития РФ от 02.07.2007 №462
«Об утверждении стандарта медицинской помощи больным с переломом ребра (ребер),
грудины и грудного отдела позвоночника (при оказании специализированной
помощи)»).
Смерть Лепендина
О.В. в БУ ХМАО-Югры «Сургутская клиническая
травматологическая больница»
является следствием полученной им в результате ДТП сочетанной травмы ***.
Выявленные недостатки
(дефекты) диагностических и лечебных мероприятий при оказании медицинской
помощи Лепендину О.В. в БУ ХМАО-Югры «Сургутская клиническая травматологическая больница»
в прямой причинно-следственной связи со смертью его не состоят.
Отсутствие указанных недостатков (дефектов) не могло гарантированно
предотвратить развитие и течение таких угрожающих для жизни состояний, как ***, в связи с чем, высказаться о наличии или
отсутствии непрямой (косвенной) причинно-следственной связи между ними
(недостатками/дефектами) и наступлением смерти Лепендина О.В., комиссии не
представляется возможным.
Недостатки
(дефекты) в ведении медицинской документации
какого-либо влияния на течение
имевшейся у Лепендина О.В. сочетанной травмы и её осложнений не оказали, то есть в
причинно-следственной связи (прямой, непрямой) со смертью его не состоят.
Вопреки доводам жалобы, у судебной
коллегии не имеется оснований сомневаться в объективности и достоверности
вышеприведенного заключения судебно-медицинской экспертизы, поскольку оно в
полной мере отвечает требованиям статьи 86 ГПК РФ, содержит подробное описание
проведенного исследования и обоснованные ответы на все вопросы, имеющие
существенное значение при рассмотрении настоящего спора. Исследование проведено
комиссией экспертов, обладающих необходимой квалификацией и длительным стажем
работы по специальности. Ими проанализированы собранные материалы гражданского
дела, к которым приобщено заключение судебно-медицинской экспертизы,
проведенной в рамках уголовного дела, и имеющаяся медицинская документация. Исследование
проводилось в пределах поставленных вопросов о качестве медицинской помощи,
оказанной БУ ХМАО-Югра «Сургусткая клиническая травматологическая больница». Оснований
для привлечения к исследованию указанных в жалобе специалистов не имелось. При
этом доводы ответчика являлись предметом проверки комиссии экспертов.
Заключение судебной экспертизы не имело преимущественного
значения и оценивалось судом в совокупности с другими доказательствами, в том
числе собранными в рамках уголовного дела. Представленное ответчиком суду
апелляционной инстанции заключение специалиста НП «Саморегулируемая организация
судебных экспертов» (рецензия) не содержит выводов, опровергающих выводы
проведенной по делу судебной экспертизы по существу поставленных вопросов (т. 4
л.д. 58-91). Каких – либо нарушений Федерального закон от 31.05.2001 № 73-ФЗ «О
государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации»,
влияющих на содержание выводов проведенной судебно-медицинской экспертизы, не
установлено.
Как указано самим ответчиком в апелляционной жалобе, по
факту смерти Лепендина О.В. проведено три судебных экспертизы, выводы которых в
целом согласуются между собой относительно недостатков диагностических и
лечебных мероприятий, допущенных БУ ХМАО-Югра «Сургусткая клиническая
травматологическая больница».
Оценив заключение судебной экспертизы в соответствии с
требованиями статьи 67 ГПК РФ, суд пришел к обоснованному выводу о том, что при оказании медицинской помощи
Лепендину О.В. были допущены недостатки, в связи с чем имеются основания для
компенсации морального вреда, причиненного его супруге и дочери.
При этом суд учел, что дефекты оказания медицинской помощи
не находятся в прямой
причинно-следственной связи со смертью Лепендина О.В., но это обстоятельство не
является основанием для освобождения ответчика от ответственности в виде
компенсации морального вреда, поскольку нарушение установленных в соответствии
с законом порядка и стандарта оказания медицинской помощи, в том числе и оформление медицинской документации, является
нарушением требований к качеству медицинской услуги.
В данном случае юридическое значение имеет не только прямая,
но и косвенная (опосредованная) причинная связь, поскольку дефекты (недостатки)
оказания работниками ответчика медицинской помощи Лепендину О.В. могли
способствовать ухудшению состояния его здоровья. Ухудшение состояния здоровья
человека вследствие ненадлежащего оказания ему медицинской помощи, в том числе
по причине дефектов ее оказания (непроведение пациенту всех необходимых
диагностических и лечебных мероприятий), причиняет страдания как самому
пациенту, так и его родственникам, что является достаточным основанием для компенсации такого вреда.
Поскольку установлен факт
оказания Лепендину О.В. медицинской помощи ненадлежащего качества, суд
пришел к выводу том, что на ответчика должна быть возложена обязанность по
компенсации причиненного истцу морального
вреда по основаниям, предусмотренным статьями 151, 1101 ГК РФ.
Выводы
суда первой инстанции судебная коллегия находит правильными, основанными на
правовых нормах, регулирующих спорные правоотношения, и представленных
сторонами доказательствах, которым суд первой инстанции дал надлежащую правовую
оценку.
Учитывая требования, установленные статьями 151,
1101 ГК РФ, разъяснения, изложенные в пункте 27
постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 15.11.2022 № 33, и принимая во внимание установленные
фактические обстоятельства дела, характер допущенных ответчиком нарушений,
степень его вины, а также характер и степень страданий нравственных страданий,
испытанных истцами, семейные отношения между
ними и Лепендиным О.В., определенный судом размер компенсации морального
вреда является справедливым, соответствует принципу разумности, необходимости обеспечения справедливого баланса
интересов сторон.
Выводы суда в части размера компенсации морального вреда мотивированы,
соответствуют фактическим обстоятельствам и материалам дела, а также
согласуются с положениями вышеприведенных норм права и правовых позиций
Верховного Суда РФ. Доводы жалобы не свидетельствует о незаконности решения
суда в данной части. Размер компенсации морального вреда, определенный судом,
согласуется с принципами конституционной ценности жизни, здоровья и достоинства
личности (статьи 21,
53
Конституции РФ). Оснований для уменьшения размера компенсации морального вреда
судебная коллегия не усматривает.
Доводы апелляционной жалобы не содержат ссылок на
какие-либо новые обстоятельства, которые не были предметом исследования суда
первой инстанции и опровергают выводы судебного решения, направлены на иную
оценку исследованных судом доказательств и иное толкование действующего
законодательства, с чем судебная
коллегия согласиться не может.
Вопреки доводам жалобы, судом первой инстанции
были созданы надлежащие условия для реализации принципа состязательности
сторон, заявленные сторонами ходатайства, в том числе об отложении судебного
заседания, были разрешены с учетом требований процессуального закона. При
несогласии с выводами судами ответчик не был лишен возможности подготовить и
представить рецензию на заключение судебной экспертизы, в том числе суду
апелляционной инстанции. Процессуальные действия суда не повлияли на существо
принятого им решения. Позиция ответчика получила оценку суда в судебном
решении.
Нарушений норм материального и
процессуального права, повлекших вынесение незаконного решения, судом не
допущено, юридически значимые обстоятельства установлены с достаточной
полнотой. Предусмотренных статьей 330
ГПК РФ оснований для отмены решения суда в апелляционном порядке не
установлено.
В силу изложенного принятое по делу решение
отмене по доводам жалобы не подлежит.
Руководствуясь статьей 328 Гражданского процессуального
кодекса Российской Федерации, судебная коллегия
определила:
решение Мелекесского районного суда Ульяновской области от
28 июля 2025 года оставить без
изменения, апелляционную жалобу бюджетного учреждения Ханты-Манскийского
автономного округа – Югры «Сургутская клиническая травматологическая больница»
– без удовлетворения.
Определение суда апелляционной инстанции вступает в законную
силу со дня его принятия.
Апелляционное определение может быть обжаловано в течение
трех месяцев со дня изготовления мотивированного апелляционного определения в
кассационном порядке в Шестой кассационный суд общей юрисдикции (г. Самара) по
правилам, установленным главой 41 Гражданского процессуального кодекса
Российской Федерации, через Мелекесский районный суд Ульяновской области.
Председательствующий
Судьи
Мотивированное апелляционное определение изготовлено 25
ноября 2025 года.
